25 июня Большая Палата ЕСПЧ вынесла долгожданное решение по одному из процессов Украины против России, находящихся в ожидании рассмотрения Судом, — это объединенное дело из двух жалоб, поданных в 2014 и 2018 годах, касающееся событий в Крыму и вытекающих из них нарушений Европейской Конвенции по правам человека.
В 2020 году, после первого публичного слушания в рамках дела, на котором присутствовали представители обоих государств, ЕСПЧ признал обе жалобы приемлемыми к рассмотрению и предложил сторонам представить свои позиции («меморандумы») по существу до 28 февраля 2022 года. К этой дате обе стороны представили письменные меморандумы, но после исключения из Совета Европы Россия прекратила всяческую коммуникацию с Судом и проигнорировала приглашение на слушание по существу, назначенное на 8 ноября 2023 года. Таким образом, перед самим Судом со своей позицией выступили только юридические представители Украины — анализировать аргументы государства-ответчика судьям ЕСПЧ пришлось только по присланным ранее документам.
По каждому из заявленных нарушений прав своих граждан Украина как государство-заявитель должна была представить Европейскому Суду не просто факты отдельных нарушений прав нескольких человек, а существование так называемой «административной практики» — накопления идентичных или аналогичных нарушений, которые были бы достаточно многочисленными и взаимосвязанными, чтобы составить систематическую закономерность, не являющуюся «законной» по смыслу Конвенции. Кроме того, чтобы установить наличие такой «административной практики», Украине нужно было доказать, что Россия относится к нарушениям с «официальной терпимостью [толерантностью]», то есть не пресекает или даже поощряет эти нарушения.
В рамках двух жалоб Украина заявила о нарушениях, которые будут описаны ниже.
Позиция Украины
Насильственные исчезновения и отсутствие эффективного расследования в нарушение статьи 2 Конвенции
Украина заявила, что с момента начала событий, классифицируемых ими как «оккупация», в Крыму было зарегистрировано 43 насильственных исчезновения, и ни по одному из них Россия не предприняла практически ничего для осуществления эффективного расследования. Эти 43 случая были подтверждены международными организациями, такими как Управление Верховного комиссара ООН по правам человека (УВКПЧ) и Мониторинговая миссия ООН по правам человека в Украине, а также соответствовали цифрам в годовом отчете за 2014 год тогдашней Уполномоченной по правам человека в РФ Эллой Памфиловой.
Украинские представители пояснили, что считают именно российское государство ответственным за эти исчезновения — в докладах УВКПЧ отметило причастность «Сил самообороны Крыма» и связанных с ними российских военизированных группировок к исчезновению жителей, считавшихся «проукраинскими».
Жестокое обращение и незаконное задержание в нарушение статей 3 и 5 Конвенции
Украинское государство со ссылкой на свидетельства украинских военных, зафиксированных в докладе УВКПЧ, утверждало, что к задержанным, как военным, так и гражданским лицам, применялись пытки. Пострадавшие рассказали, что их лишали сна, угрожали им и их семьям насилием, раздевали и связывали, избивали, прижигали сигаретами, резали ножом и пытали электрическим током, а также стреляли в них из пневматического оружия. Одного из задержанных подвергли инсценировке казни. Задержанных женщин также подвергали другим формам унижения, например, раздевали догола, душили шнурками и срезали им волосы ножом.
Что же касается произвольного лишения свободы, государство-заявитель указало, что в рассматриваемый период активно задерживали как лиц, имеющих проукраинские политические взгляды, так и представителей крымскотатарской общины в частности.
Распространение применения российского законодательства на Крым, ввиду чего суды в Крыму не должны считаться «созданными на основании закона» по смыслу статьи 6 Конвенции. Нарушение статьи 7 Конвенции о наказании исключительно на основании закона
21 марта 2014 года президент России подписал новый Федеральный конституционный закон «О принятии в Российскую Федерацию Республики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов - Республики Крым и города федерального значения Севастополя» (Крымский ФКЗ). Согласно этому ФКЗ, на территории Крыма в течение переходного периода должны были создать российские суды, действующие в соответствии с судебной системой и законами России.
Такая «замена» одного применимого законодательства другим нарушила, по мнению государства-заявителя, международное гуманитарное право, в частности, положения Четвертой Женевской Конвенции о защите гражданского населения во время войны.
Так, по мнению украинской стороны, жителей Крымского полуострова:
- обвиняли и осуждали на основании произвольного и политически мотивированного применения российского уголовного законодательства;
- лишали права на апелляционный пересмотр приговоров, вынесенных против них еще при действии украинского законодательства;
- приговаривали к тюремному заключению в результате произвольной переквалификации их деяний в соответствии с российским законодательством, в том числе в тех случаях, где новое законодательство ухудшало их положение как обвиняемых.
Украина также отметила, что многие судьи, назначенные в созданные в Крыму российские суды, ранее занимало такой же пост в системе украинского правосудия. Перейдя в российские суды, эти судьи, по мнению Украины, участвовали в деятельности, противоречащей интересам Украины и украинцев, в нарушение своей присяги и в пользу требований, выдвинутых иностранной державой. Из этого государство-заявитель заключило, что этих «судей» нельзя считать независимыми и беспристрастными, а суды, в которых они заседали — компетентными судебными органами в значении статьи 6 Конвенции.
Во второй жалобе, поданной в 2018 году, Украина также заявила о незаконности приговоров, вынесенных новыми судами в Крыму, на этот раз аргументировав это как нарушение статьи 7 Конвенции, согласно которой «никто не может быть осужден за совершение какого-либо деяния или за бездействие, которое согласно действовавшему в момент его совершения национальному или международному праву не являлось уголовным преступлением».
Ряд нарушений права на уважение частной и семейной жизни, а также права на жилище по смыслу статьи 8 Конвенции
Невозможность выхода из гражданства Российской Федерации
Согласно «Договору между Российской Федерацией и Республикой Крым о принятии в Российскую Федерацию Республики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов» («Договор о присоединении»), а также Крымскому ФКЗ, российское гражданство автоматически присваивалось лицам, постоянно проживающим на территории Крыма, если в течение одного месяца они не решили в письменной форме отказаться от него.
Подробности процедуры отказа Федеральная миграционная служба опубликовала только 1 апреля 2014 года — примерно за 17 дней до крайнего срока. Хотя заявления о выходе из российского гражданства должны были принимать с 18 марта по 18 апреля 2014 года, на практике их принимали только с 1 по 17 апреля 2014 года.
Украинские представители также отметили, что офисы миграционной службы не справлялись с очередями людей, желающих подать заявления. Таких офисов было не больше девяти на весь полуостров, а доступ сельских жителей к ним был еще более затруднен. Требования к подаче такого заявления произвольно менялись. Более того, российское гражданство автоматически присвоили детям в детских домах и школах-интернатах, детям, рожденным после 18 марта 2014 года, а также всем лицам, содержащимся в психиатрических учреждениях или в местах лишения свободы (в том числе в случаях лишения свободы российскими властями).
Отказавшиеся от российского паспорта жители полуострова впоследствии все же были вынуждены подать заявление о принятии в гражданство РФ, чтобы, например, получать пенсионные выплаты или оформить право собственности на свое жилье, землю или автомобиль. Без гражданства они также не могли голосовать или выдвигаться на политические посты, регистрировать религиозные общины или подавать уведомления о митингах.
Не в последнюю очередь многие украинские граждане Крыма опасались репрессий в том случае, если они подадут заявление об отказе от российского гражданства. Многих «отказчиков» уволили с разных мест работы; сотрудников муниципальных учреждений («бюджетников») вынуждали не просто принять российское гражданство, но и отказаться от украинского. Священникам, не имеющим российского гражданства, запретили совершать церковные службы в Крыму. Ряд «отказчиков» депортировали с территории полуострова в материковую Украину за нарушение миграционного законодательства: в период с февраля 2014 по август 2015 года произошло более 100 депортаций.
Произвольные обыски частных жилых домов
Украина заявила, что местная администрация, подчиняющаяся Российской Федерации, систематически осуществляла произвольные обыски в частных жилых домах или офисах «под предлогом расследования преступлений, подпадающих под законодательство по борьбе с экстремизмом».
Принудительное перемещение осужденных
По данным Украинского Хельсинкского союза по правам человека и Регионального центра по правам человека, к декабрю 2017 года более 4700 украинских заключенных перевели с территории Крыма в 69 различных исправительных учреждений, расположенных по всей территории России. Такие переводы за много сотен километров от полуострова не оставили возможности семьям многих заключенных навещать их, что также нарушало права заключенных на уважение семейной жизни.
Украинский кинорежиссер Олег Сенцов заявил, что после его перевода в СИЗО в Москве украинский посол не смог посетить его, поскольку российские власти утверждали, что Сенцов — гражданин России. Также по утверждениям украинской стороны, российские власти не позволяли украинским гражданам передать посылки своим близким родственникам-заключенным.
Преследование и запугивание религиозных лидеров, не входящих в Русскую православную церковь, а также произвольные обыски в местах проведения религиозных обрядов и конфискация религиозного имущества в нарушение статьи 9 Конвенции
Согласно утверждениям государства-заявителя, местная администрация, подчиняющаяся России, либо пыталась взять под контроль религиозные группы, либо искоренить и вытеснить их из Крыма. В привилегированном положении оказались общины Украинской Православной Церкви Московского Патриархата (УПЦ МП) — они были одними из первых, кто сумел перерегистрироваться в Крыму и смог свободно вести свою религиозную и иную деятельность. УПЦ МП активно сотрудничала с новой администрацией, Вооруженными силами РФ и ее Черноморским флотом.
Другие религиозные течения подверглись различным формам дискриминации. Православная Церковь Украины (ПЦУ; имеет статус автокефальной церкви от Константинопольского патриархата — прим. ЦЗПЧ) преследовалась на территории Крыма с подачи представителей российской власти высших уровней. Так, президент России назвал ПЦУ «лживым проектом, провоцирующим нетерпимость и не имеющим ничего общего со свободой вероисповедания», а министр иностранных дел неоднократно заявлял, что отделение ПЦУ от Русской Православной Церкви (РПЦ) было «незаконным» и было осуществлено по указанию Правительства США.
На территорию Крыма был распространен запрет Свидетелей Иеговы, действующий в РФ. Кроме того, новая администрация также применяла методы запугивания и давления, чтобы принудить крымскую мусульманскую общину к сотрудничеству. Инциденты включали поджоги мечетей в Симферополе и селе Солнечная Долина в 2014 году, необоснованные и незаконные обыски мечетей правоохранительными органами и ограничения на распространение мусульманской литературы под предлогом борьбы с экстремизмом. Преследовались нонконформистские мусульманские религиозные группы, такие как «Хизб ут-Тахрир» (считается в РФ террористической организацией и запрещена; не является запрещенной в Украине).
Давление на нероссийские СМИ, включая закрытие украинских и татарских СМИ, в нарушение статьи 10 Конвенции
Государство-заявитель сообщило о закрытии в Крыму нероссийских телевизионных станций, нападениях на журналистов, запретах газет и отказе в выдаче лицензий средствам массовой информации, которые считались критикующими российскую «оккупацию».
В марте 2014 года всем редакциям установили срок для перерегистрации в соответствии с российским законодательством. СМИ, оставшиеся в Крыму и не действовавшие в соответствии с российским законодательством, были вынуждены прекратить свою деятельность.
Все украинские телеканалы заблокировали, а их частоты стали использоваться российскими телеканалами. Например, вещание Черноморской телерадиокомпании (ТРК), одной из крупнейших телекомпаний Крыма, заблокировали в июне 2014 года. Впоследствии ее имущество конфисковали, а новые власти начали использовать ее передатчики для трансляции российского телеканала «Россия-24». Перехватили и передали другим телеканалам и серверы ATR — основного крымскотатарского телеканала, вещавшего на Крым, Турцию и европейские страны. Многие другие крымские редакции телеканалов, периодических изданий, радиостанций, Интернет-СМИ столкнулись с такими же репрессивными практиками.
«Репортеры без границ» сообщили, что по состоянию на 11 августа 2014 года большинство крымских интернет-провайдеров были заблокированы, доступ к украинским новостным веб-сайтам тоже блокировался. Сами журналисты также подвергались преследованиям: в марте 2014 года Центр журналистских расследований в Крыму зафиксировал 85 случаев нападений на журналистов. За этим последовал длительный период систематического запугивания журналистов, включая обыски и произвольные задержания.
Офис самого Центра журналистских расследований также впоследствии подвергся произвольному обыску. Сотрудники Центра, столкнувшись с угрозами, покинули Крым и переехали в материковую Украину, а их сайт впоследствии заблокировали.
Также в период с 2014 по 2019 год было задокументировано более 350 актов преследования журналистов и блогеров в Крыму. С тех пор эта административная практика усилилась. По данным Украинского ПЕН-центра, российские власти лишили свободы 162 украинских журналистов, активистов и писателей. Депортированным журналистам запретили въезд на сроки от 10 до 35 лет.
По данным ООН, на начало 2014 года в Крыму было зарегистрировано около 3000 СМИ. А по данным пресс-службы Роскомнадзора, по состоянию на 1 апреля 2015 года в Крыму зарегистрированными оказались только 232 СМИ. Наконец, по оценкам международной организации Freedom House за 2017 год, с 2014 года уровень свободы слова в Крыму упал до одного из худших в мире. В отчете организации говорилось, что по 100-балльной шкале, где 100 — худший показатель, Крым получил 94 балла и вошел в список «худших из худших» территорий мира.
Запрет на публичные собрания и демонстрации, а также запугивание и произвольное задержание организаторов демонстраций в нарушение права на свободу мирных собраний согласно статье 11 Конвенции
Аргументируя эту жалобу, Украина привела примеры сорванных мирных собраний и задержаний их участников. Так, в марте 2014 года «Силы самообороны Крыма» жестко разогнали мирную демонстрацию, приуроченную к 200-летию со дня рождения Тараса Шевченко, известного украинского поэта и общественного деятеля. Несколько человек задержали на этом мероприятии за использование украинской символики. В июне 2014 года Меджлису крымскотатарского народа («Крымскотатарское национальное собрание») отказали в разрешении провести культурное мероприятие, посвященное крымскотатарскому флагу. В августе 2014 года несколько человек задержали за возложение цветов к памятнику Тарасу Шевченко.
Все митинги в поддержку территориальной целостности Украины также постоянно срывали участники «Сил самообороны Крыма». Несколько гражданских активистов, открыто протестовавших против действий России в Крыму, были похищены. Всех их незаконно задержали, многих пытали. Самым известным делом о преследовании стало так называемое «дело 26 февраля» в связи с участием Меджлиса в мирном собрании в поддержку суверенитета Украины в Симферополе.
Экспроприация без компенсации имущества гражданских лиц и частных предприятий в нарушение статьи 1 Протокола № 1
В международных докладах, представленных государством-заявителем, отмечалось, что практика захвата собственности была систематической, а компенсации за конфискацию не предоставлялись.
Международные НКО зафиксировали десятки случаев присвоения частной собственности, включая агропромышленные предприятия, крупные банки, имущество, принадлежащее ассоциациям, СМИ и телекоммуникационным компаниям, энергетическим компаниям, строительным и транспортным компаниям, а также предприятиям туристического сектора. Они также установили, что «помимо крупных коммерческих предприятий присвоение собственности имело место в отношении малых предприятий, в основном принадлежащих крымским татарам и лицам, фактически или предполагаемо выступающим против» прихода российских властей на полуостров.
2 апреля 2014 года Россия приняла Федеральный закон «Об особенностях функционирования финансовой системы Республики Крым и города Севастополя в переходный период», который позволил Центральному Банку России прекратить действие лицензий украинских банков, работающих в Крыму, и конфисковать все имущество, находящееся во владении банков. Произошедшее с украинской банковской системой в Крыму также стало предметом решения Постоянной палаты Третейского суда — международного арбитражного трибунала в Гааге.
Украина указала на практику сноса домов крымских татар на территории Крыма российской администрацией, а также на тот факт, что так называемые «иностранцы» — жители Крыма без российских паспортов — теряли свои земельные участки на новых «приграничных территориях» в результате принудительной продажи или национализации. 27 мая 2015 года Верховный Суд России подтвердил конституционность закона о национализации имущества в Крыму.
Запрет украинского языка в школах и преследование украиноязычных детей в школе в нарушение статьи 2 Протокола №1
Из представленных докладов следует, что до 2014 года на территории Автономной Республики Крым действовало семь общеобразовательных школ с украинским языком обучения и пятнадцать школ с крымскотатарским. Три учебных заведения с украинским языком прекратили свою деятельность. С 2014 по 2015 год количество детей, обучающихся на украинском языке, сократилось с 12 600 в предыдущем учебном году до 2 000. Число школьников, изучающих украинский язык, сократилось со 162 700 до 39 100.
По утверждению Украины, местные власти оказывали давление на учебные заведения, которые продолжали преподавать на украинском языке. Давление оказывалось и на родителей, желающих обучать своих детей на родном языке, а к детям в украинских классах применяли психологическое и даже физическое давление, как со стороны педсостава, так и со стороны сверстников — учителя не пресекали конфликты на почве национальной ненависти.
Ограничение свободы передвижения между Крымом и материковой Украиной в результате фактического преобразования (Россией) линии административного разграничения в границу (между Россией и Украиной) в нарушение статьи 2 Протокола № 4
К концу апреля 2014 года российские власти установили границу на северном въезде в Крым, тем самым создав фактическую государственную границу между материковой Украиной и Крымским полуостровом, которая распространялась на всех жителей Крыма, желающих покинуть Крым, и всех жителей материковой Украины, желающих въехать. Украинские юристы представили показания свидетелей, желавших въехать в Крым: их останавливали и задерживали на КПП, контролируемом «Силами самообороны Крыма». Некоторые свидетели утверждали, что их пытали и содержали в нечеловеческих условиях, после чего вывозили из Крыма.
Кроме того, российское государство прибегало к практике выдворения жителей Крыма, которые отказались или не смогли получить российское гражданство, а также напрямую перевозило группы лиц из Крыма. Ярким примером стала так называемая программа «Поезд надежды», инициированная Россией в 2014 году. Она использовалась для перевозки детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки, из Крыма на территорию России для их усыновления российскими гражданами и последующей ассимиляции там.
Преследование крымских татар в нарушение статьи 14 в совокупности со статьями 8, 9, 10 и 11 Конвенции и статьей 2 Протокола № 4
Украина заявила, что Россия несет ответственность за дискриминационные правовые и административные меры, направленные против крымских татар, которые осуществлялись, среди прочего, посредством следующего: частые вызовы татар в полицию и прокуратуру Крыма; возбуждение уголовных дел против татар; запрет вещания татарских телеканалов; запрет на публичные собрания; ограничения свободы передвижения посредством установления де-факто государственной границы, что особенно затронуло крымских татар. Татарские мусульманские религиозные практики также подверглись нападкам. Меджлис крымскотатарского народа был признан Верховным Судом РФ экстремистской организацией и запрещен.
Направленность всех вышеупомянутых нарушений на запугивание украинцев и подавление любой политической оппозиции в нарушение статьи 18 Конвенции
Во второй жалобе, поданной в 2018 году, Украина дополнительно заявила о нарушении статьи 18 Конвенции — так называемой статьи «о политическом характере» нарушений. Она отметила, что все упомянутые нарушения в конечном итоге несли цель запугивания украинцев и подавления любого проявления оппозиционности российской политике в Крыму.
Ответная позиция России
Суд также процитировал аргументы государства-ответчика, изложенные стороной в последнем представленном в Суд меморандуме 28 февраля 2022 года.
Так, Россия заявляла, что по большинству заявленных нарушений Украина не доказала наличие «административной практики», то есть систематического, повторяющегося нарушения того или иного права. Россия указала, что случаи, на которые ссылается Украина, являются одиночными, расплывчатыми, по ряду из них предполагаемые жертвы были не идентифицируемы или отказались от своих заявлений о нарушенных правах. Россия также сослалась на неприемлемость таких жалоб ввиду того, что предполагаемые жертвы не пытались исчерпать внутренние средства правовой защиты, а напротив, отказывались сотрудничать с российскими следственными органами. Ввиду этого, по мнению российских представителей, Украина не может утверждать, что российские власти отказались принять меры по расследованию жалоб и наказанию виновных и относились «толерантно» к дискриминационным практикам.
Адресуя жалобу, посвященную созданным в Крыму новым судам и назначению новых судей, российская сторона процитировала свое релевантное законодательство и заключила, что «своевременно приняла необходимые законодательные и иные меры для обеспечения непрерывности правосудия на территориях «Республики Крым» и «города федерального значения Севастополя» в переходный период».
На аргументы Украины о принудительном присвоении российского гражданства Россия также процитировала нормы своего законодательства, указав, что в нем предусмотрена возможность добровольного выхода из гражданства Российской Федерации в уведомительном порядке. Государство-ответчик также указало на Договор о присоединении как на международный договор, являющийся фундаментом для создания новых соответствующих правовых норм в домашнем законодательстве.
По жалобе о нарушении прав на вероисповедание Россия также представила цитаты из своего законодательства, отметив, что расторжение договоров аренды с религиозными организациями было связано с их отказом соблюдать российское законодательство (о регистрации религиозных организаций) и не имело никакого отношения к их деятельности.
Аналогичная аргументация последовала в ответ на жалобу о препятствии деятельности СМИ: Россия апеллировала к тому факту, что СМИ могли продолжать свою работу, если они зарегистрировались в соответствии с новым действующим законодательством и получили лицензии, выдаваемые органами Роскомнадзора, а теле- и радиоканалы - разрешения на использование теле- и радиочастот. Государство-ответчик отметило, что прекратившие вещание СМИ и телеканалы либо не зарегистрировались должным образом, либо поданные ими документы не соответствовали требованиям закона и подлежали возврату. Так было, в том числе, и с Черноморской ТРК, и с телеканалом ATR. Россия также представила примеры продолжавших работу или созданных после марта 2014 года СМИ, таких как, например, АНО «Общественная крымскотатарская телерадиокомпания».
Касательно нарушения права на мирные собрания, российская сторона ответила, что в приведенных Украиной примерах организаторы публичных мероприятий не смогли скоординировать свои действия с местными властями, что продемонстрировало их нежелание разрешать разногласия относительно места и/или времени проведения публичных мероприятий.
На жалобу на несоблюдение требований статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите собственности Россия заявила, что еще до референдума, 17 марта 2014 года, Национальный совет Республики Крым принял постановление о независимости Крыма. Согласно нему, все учреждения, предприятия и другие организации, а также имущество Украины должны были рассматриваться со дня принятия Указа как собственность Республики Крым. В связи с этим, по мнению России, «передача недвижимого имущества в государственную собственность Республики Крым» являлась законной.
По пункту о национализации украинских банков Россия отметила, что Национальный банк Украины самостоятельно отозвал или аннулировал банковские лицензии у подразделений банков, расположенных на территории Крыма, после чего украинские банки прекратили деятельность этих подразделений. Россия также отметила, что значительное количество украинских банков перестали выполнять свои обязательства перед кредиторами и вкладчиками, а Национальный банк Украины не принял никаких ответных мер.
По вопросу обучения в школах на украинском и крымскотатарском языках Россия указала, что право на такое обучение было обеспечено, и в 2014-2015 учебном году в республике функционировали 54 школы с обучением на украинском языке и 62 - с обучением на крымскотатарском. Кроме того, в ряде школ оба языка изучались в рамках обязательной учебной программы. Государство-ответчик также указало, что в 2015 году по заказу Министерства образования, науки и молодежи Республики Крым издательства получили заказ на изготовление более шестидесяти учебников на крымскотатарском и украинском языках для национальных школ. Государство никак не ответило на заявление о травле украиноязычных и татароязычных детей сверстниками и учителями.
Касательно установленной границы между государствами Россия вновь процитировала законодательство, согласно которому «защита государственной границы обеспечивает жизненно важные интересы личности, общества и государства на государственной границе в пределах приграничной территории».
Наконец, на жалобу о дискриминации и преследовании крымских татар в Крыму, Россия привела статистику привлечения лиц, проживающих в республике, к уголовной ответственности, из которой следовало, что из всех лиц, привлеченных за год уголовной ответственности, только 10-15% были украинцами и не более 5% — крымскими татарами.
Что решил ЕСПЧ
В первую очередь Европейский Суд повторил, что выход или исключение России из Совета Европы «не освобождает ее от обязанности сотрудничать с органами Конвенции».
Затем ЕСПЧ определил, что Россия действительно несет ответственность за события в Крыму: «Суд установил «вне всякого разумного сомнения», что в течение всего рассматриваемого периода, а именно с 27 февраля 2014 года по 26 августа 2015 года государство-ответчик осуществляло экстерриториальную юрисдикцию над Крымом в целях «эффективного контроля». Суд отметил, что в отношении первого периода (с 27 февраля по 18 марта 2014 года) «эффективный контроль» и, следовательно, юрисдикция России основывались на военном присутствии, численности и поведении российских вооруженных сил в Крыму. Что касается второго периода (начиная с 18 марта 2014 года), обе стороны не оспаривали тот факт, что государство-ответчик осуществляло юрисдикцию над Крымом после 18 марта.
Суд также отметил, что те из событий, которые произошли на территории так называемых ДНР и ЛНР (как, например, похищение одного из украинских граждан), также подпадают под российскую юрисдикцию. ЕСПЧ повторил, что ранее, в другом решении о приемлемости по делу «Украина и Нидерланды против России» он установил: в результате военного присутствия России на востоке Украины и решающей степени влияния и контроля, которые Россия имела над территориями, находящимися под контролем сепаратистов на востоке Украины, эти территории с 11 мая 2014 года и впоследствии находились под эффективным контролем Российской Федерации.
Несмотря на то, что сам Суд использовал термин «оккупация» исключительно в кавычках на протяжении всего постановления, он подтвердил, что заявленные нарушения стоит рассматривать в том числе в свете международного гуманитарного права, а именно Четвертой Женевской Конвенции, и процитировал ряд положений об обязанностях «оккупирующих властей»/«оккупационных сил» соблюдать те или иные права на «оккупируемой территории».
В частности, по вопросу перехода от украинского законодательства к российскому в Крыму, Суд указал, что нормы МГП четко предусматривают, что «право, существовавшее до оккупации, должно продолжать применяться на территории, на которой другое государство осуществляет «эффективный контроль», если только нет оснований для каких-либо исключений, перечисленных в этих нормах». В данном случае это означает, что суды в Крыму были обязаны продолжать применять «все право (гражданское и уголовное) Украины и не заменять его российским законодательством без необходимости».
Что касается существа постановления, Суд согласился со всеми доводами Украины и подтвердил наличие соответствующих административных практик – систематических нарушений прав украинцев в Крыму – в действиях Российской Федерации, за исключением одного. Так, Украина выдвинула жалобу, что Россия никак не способствовала переводу украинских политических заключенных на территорию Украины, что нарушило статью 8 Конвенции о праве на уважение частной и семейной жизни. Украина также предположила, что отказы России по таким запросам нарушают Конвенцию Совета Европы о передаче осужденных лиц.
ЕСПЧ счел, что поднятый вопрос не входит в объем прав, защищаемых статьей 8. Суд отметил, что положения Конвенции Совета Европы о передаче осужденных лиц ограничиваются созданием межгосударственной процессуальной основы для осуществления такой передачи. Непосредственного обязательства передачи заключенных эта Конвенция не создает. Не установлено такого обязательства и в российском законодательстве. Как следствие, ЕСПЧ счел эту жалобу выходящей за рамки юрисдикции Суда.
Тем не менее, ЕСПЧ обнаружил нарушение в практике перевода крымских заключенных в исправительные учреждения, расположенные на международно признанной территории России, и отметил, что такие переводы были несовместимы со статьей 8 Конвенции ввиду нарушения права на уважение семейной жизни крымских заключенных.
Таким образом, ЕСПЧ постановил, что различные административные практики, используемые Российской Федерацией в Крыму, нарушили статьи 2, 3, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 14, статью 1 Протокола 1 к Конвенции, статью 2 Протокола 1, а также подтвердил, что «имело место нарушение статьи 18 в сочетании со статьями 5, 6, 8, 10 и 11 Конвенции», ввиду того, что упомянутые нарушения несли конечную преобладающую цель «наказать и заставить замолчать любую политическую оппозицию».
Суд указал России, что она обязана принять все меры для обеспечения скорейшего и безопасного возвращения заключенных, переведенных из Крыма в колонии на международно признанной территории РФ. По вопросу денежной компенсации Суд воздержался от ее определения на данном этапе, отметив, что оставляет решение этого вопроса за собой на будущее.
Поделиться в социальных сетях
