16 МАЯ 2023
«Дело Ульмана»: как Путин обвинил Олега Орлова в попытке развалить армию
16 МАЯ 2023
Сопредседатель Центра «Мемориал» о «деле Ульмана», преступных приказах и своем единственном разговоре с Путиным
Группа Ульмана в суде. На переднем плане: справа — Эдуард Ульман, слева — Александр Калаганский. На заднем плане: справа — Алексей Перелевский, слева — Владимир Воеводин. Ростов-на-Дону, 18 января 2005 года. Фото: Василий Дерюгин / Коммерсантъ
На прошлой неделе у «Холода» вышел материал о «деле Ульмана». В 2002 году российские солдаты расстреляли шестерых мирных людей на проселочной дороге в Чечне. За этим последовала серия громких судебных процессов. Сопредседатель Центра «Мемориал» Олег Орлов 17 лет назад подробно разбирал это дело — и даже обсуждал его с Путиным. Тогда президент обвинил правозащитника в желании развалить «вертикаль власти» и армию. Рассказываем, почему приказ — не оправдание преступлению и как Путин с этим не согласился.
О деле
В статье «Холода» подробно рассказывается о том, как 11 января 2002 года военнослужащие под командованием капитана спецназа ГРУ Эдуарда Ульмана обстреляли автомобиль с мирными жителями в окрестностях села Дай Шатойского района Чечни. Пожилой директор школы Саид Аласханов погиб сразу. Завуч Абдул-Вахаб Сатабаев, лесник Шахбан Бахаев, Джамлайл Мусаев, беременная мать семерых детей Зайтхан Джаватханова и шофер Хамзат Тубуров выжили. Спустя несколько часов по приказу капитана Ульмана их убили лейтенант Калаганский и прапорщик Воеводин. Приказ капитану передал по рации майор Перелевский.
Это стало одним из немногих дошедших до суда дел об убийстве мирных жителей Чечни военнослужащими федеральных сил. Судебный процесс длился несколько лет, присяжные неоднократно оправдывали Эдуарда Ульмана и его подчиненных. Значительная часть общества поддержала подсудимых, ссылаясь на то, что они якобы лишь исполняли приказ вышестоящего начальства. Родственники убитых, адвокаты и правозащитники добивались справедливого приговора.
В итоге обвинение потребовало приговорить Ульмана и Перелевского к 23 годам лишения свободы, Воеводина и Калаганского — к 19 и 18 соответственно. Суд приговорил их к следующим срокам: капитан Эдуард Ульман — 14 лет, майор Алексей Перелевский — 9 лет, лейтенант Александр Калаганский и прапорщик Владимир Воеводин — 11 и 12 лет. Несмотря на тяжесть преступления, подсудимые находились под подпиской о невыезде, поэтому Ульману и его подчиненным удалось скрыться. Наказание понес только Перелевский.
Митинг в центре Грозного, участники которого требовали наказать Ульмана и его подчиненных («Холоду» не удалось установить, чьи фотографии держит женщина). 28 июня 2007 года. Фото: Руслан Алханов / AFP / Scanpix
Встреча с Путиным
С 2004 по 2006 год Олег Орлов был членом Совета по правам человека при президенте. Правозащитник покинул его после того, как Путин сказал, что убийцы Анны Политковской нанесли России еще больший вред, чем сама журналистка своими статьями. За эти два года Орлов успел однажды лично встретиться с президентом, и речь между ними тогда шла как раз о «деле Ульмана». Далее приводим рассказ Олега Петровича об этой встрече:
«В декабре 2005 года был единственный случай, когда я встречался с Путиным и был вынужден даже пожать ему руку. На коллективной встрече членов Совета по правам человека с президентом я говорил о преступлениях, которые совершают по отношению к мирному населению в Чечне в ходе так называемой контртеррористической операции. Я передал тогда Путину целый ряд наших докладов: не знаю, читал он их или нет, но на моих глазах пролистал, по крайней мере. В частности, мое выступление было посвящено и этому ужасному эпизоду. Я рассказал о нем Путину все, что было известно, и почему это нужно считать страшным преступлением.
Он ответил: “Вы же сами говорите, что их оправдывают суды присяжных. Я не могу на суд влиять”.
На это я ему объяснял, что в данном случае присяжные были отобраны односторонне. Среди них не было ни одного жителя Чечни — очевидно, защита Ульмана пользовалась этим. Ровно те же факты использовали представители защиты потерпевших, когда обратились в Конституционный суд. И там в итоге признали, что нельзя рассматривать это дело в суде присяжных, пока такие суды не сформированы в Чеченской республике.
Олег Орлов
Путин тогда мне ничего на эту тему не ответил — только слушал и кивал. Я ему объяснял, какие страшные последствия для страны будет иметь оправдание заведомых убийц. Во-первых, таким образом Россия показывает гражданам, которых она считает своими — жителям Чечни, да и в целом Северного Кавказа, что военные могут творить все, что угодно. Могут как отдавать преступные приказы, так и исполнять их. Это разрушительно повлияет на Россию как федерацию.
Во-вторых, в «деле Ульмана» очевидно были преступные приказы и их исполнение. Я сказал ему, что поскольку произошел такой страшный случай, понятия преступных приказов должны быть более четко и внятно прописаны в российском законодательстве.
Он выслушал меня и после того, как я завершил выступление, сказал: “Ну да, наверное, к чему-то в ваших словах следует прислушаться. Но с чем я абсолютно точно никогда не соглашусь, так это с вашим предложением о преступных приказах. Это что же, вы мне хотите сказать, что мы заставим каждого военнослужащего раздумывать над приказом — преступен он или нет?
Вы таким образом предлагаете разрушить всю вертикаль власти и особенно важную вертикаль в силовых структурах. Я это не могу принять и не дам разваливать наши вооруженные силы”.
Я был изумлен, насколько Путин тогда показал, что он не знаком не только с нормами международного права, но и с нормами российского законодательства, на которые я потом в своей статье ссылался. Честно сказать, я был совершенно озадачен и удивлен подобной его девственности в плане юриспруденции.
Не знаю, оказал ли наш разговор какое-то влияние на судьбу этого дела. Но примерно через полтора года после моей встречи с Путиным Ульмана все-таки осудили. Другое дело, что он и его подчиненные ушли от ответственности и, в конце концов, скрылись. Очевидно, у них было мощное лобби, интересанты, которые их поддерживали.
После первого же оправдания их освободили из-под стражи, затем они находили под подпиской о невыезде. Накануне приговора произошла утечка из суда, что на этот раз их признают виновными. Я уверен, что Ульману и его подчиненным помогали. Не знаю, кто именно, но им явно дали скрыться.
Допрос свидетеля во время одного из заседаний третьего процесса по делу Ульмана. Ростов-на-Дону, 14 декабря 2006 года. Фото: Scanpix
Тем не менее, их осудили — таких осуждений было очень мало. Правозащитники писали, говорили, обращались в прокуратуру, поднимал шум, поэтому некоторые из многих преступлений, совершаемых российскими военными в Чечне, например, Буданова, стали общеизвестными. В результате для того, чтобы не подставлять перед народом чеченскую власть, которую Кремль там создал, в таких случаях наказание иногда все-таки следовало.
Но “дело Ульмана” в конце концов показало армейским, что “даже если вас осудят, то вот, смотрите: мы своих не бросаем!” Мне кажется, что все это вело к разложению армии. Когда военные ощущают, что могут совершенно безнаказанно творить беззаконие по отношению к мирным жителям — это действует совершенно тлетворно, на мой взгляд».
«Правда капитана Ульмана?»
В 2006 году Олег Орлов написал статью «Правда капитана Ульмана?». В ней он дал правовую оценку действиям военных. Правозащитник отмечает, что, судя по всему, изначально спецназовцы не владели ситуацией и не понимали, что происходит. Поэтому ответственность за обстрел гражданской машины скорее лежит на военном командовании. Но исполнив следующий приказ — расстрелять захваченных в машине безоружных людей — Ульман, Воеводин и Калаганский уже точно совершили преступление.
«Заметим, к этому моменту спецназовцы уже прекрасно понимали, что никаких боевиков в машине не было. Они уже проверили документы у задержанных людей, допросили их, обыскали машину (никакого оружия в ней не было) и даже перевязали раненных. Все рассуждения о том, что они могли принимать 35-летнюю женщину, 65-летнего директора школы, 44-летнего завуча этой же школы за боевиков — от лукавого. Никаких для этого оснований, кроме как разве считать каждого чеченца бандитом, ни у Ульмана, ни у его подчиненных не было», — писал Орлов.
Слева направо: Александр Калаганский, Эдуард Ульман, адвокат Роман Кржачковский, Владимир Воеводин. Май 2005 года. Фото: Василий Дерюгин / Коммерсантъ
Он напомнил, что согласно части второй 42-й статьи УК РФ, «лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях. Неисполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность».
Также Олег Петрович сомневается, что слова Перелевского вообще можно назвать приказом. Вот рассказ самого Ульмана: «Оперативный офицер Перелевский передал мне: “У тебя шесть двухсотых”. Двухсотый — это значит труп. Я говорю: не понял, повтори. “Повторяю: у тебя шесть двухсотых”. Я опять говорю: не понял, мне что, всех их уничтожить? “Да”».
Журналисты, оправдывавшие военных, ссылались на 332 статью УК, согласно которой «неисполнение подчиненным приказа начальника, отданного в установленном порядке, причинившее существенный вред интересам службы, — наказывается сроком до двух лет дисбата. То же деяние, совершенное группой — до 5 лет лишения свободы».
Орлов парировал: «Читатель с ужасом себе представляет, как судья выносит обвинительный приговор "за отказ выполнить приказ о бессудном расстреле пятерых безоружных подозреваемых. <...> Заметим — "отданного в установленном порядке"! А теперь вспомним, что и как майор Перелевский передавал по рации Ульману. Какой уж тут "установленный порядок"?!».
По словам правозащитника, Перелевский лишь сделал намек — Ульман сам добился от начальства, что же именно он должен сделать. Очевидно, что обязывающего приказа не было. Никто и никогда не смог бы вменить в вину Ульману неисполнение этого невнятного указания.
В комментарии к ст. 332 УК указано: приказ "должен соответствовать требованиям законов и воинских уставов, отдаваться в порядке и в интересах службы. Закон «О воинской обязанности и военной службе» предписывает: «военнослужащему не могут отдаваться приказы и распоряжения, не имеющие отношения к военной службе и направленные на нарушение закона».
Эдуард Ульман в суде в Ростове-на-Дону, 28 апреля 2004 года. Фото: Scanpix
Кроме того, Устав внутренней службы Вооруженных сил определяет: «Не признаются исполняющими обязанности военной службы военнослужащие: <…> совершающие предусмотренные уголовным законодательством общественно опасные деяния» (ст. 7 глава 1). Орлов в статье отмечает: «капитан Ульман не только исполнил указание вышестоящего офицера, направленное на нарушение российского законодательства, однозначно запрещающего внесудебные казни, но и сам отдал приказ своим подчиненным совершить деяние, прямо подпадающее под действие пунктов «а», «в», «ж» части 2 статьи 105 УК РФ, то есть совершить организованной группой убийство нескольких лиц, заведомо находящихся в беспомощном состоянии».
Помимо российских законов, военные нарушили также все основные международные договоры и конвенции в области прав человека и гуманитарного права — они запрещают внесудебные казни. В статье 26 закона «О статусе военнослужащих» сказано: воинский долг обязывает каждого военнослужащего «соблюдать общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации».
По словам Орлова, военный, готовый бездумно выполнить любой приказ командира, очень опасен для общества хотя бы тем, что внутри себя он уже переступил через любые моральные ограничения. Но не менее опасно и то, что такой солдат или офицер противопоставляет себя нормам российского и международного права. Те, кто утверждает, как Ульман, что армия может строиться лишь на основе беспрекословного выполнения любого приказа, ставят армию вне закона.
«”Дело Ульмана” заставляет вспоминать о важном и неприятном — о том, что хочется забыть. О том, что представители нашего государства от нашего имени на протяжении многих лет казнят без суда и следствия наших сограждан», — пишет Орлов.
***
Напомним, в отношении Олега Орлова возбудили дело о «повторной дискредитации армии» (ч. 1 ст. 280.3 УК). Поводом стал пост в Facebook с переводом статьи правозащитника «Им хотелось фашизма — они его получили», опубликованной во французском издании Mediapart.
Ранее Олега Петровича дважды привлекали к административной ответственности за антивоенные пикеты по статье о «дискредитации армии» (20.3.3 КоАП).
Орлов находится под подпиской о невыезде, ему грозит до трех лет лишения свободы.
Поделиться в социальных сетях
