Последнее слово Олега Орлова в Мосгорсуде

14 декабря Мосгорсуд отменил приговор сопредседателю Центра «Мемориал» Олегу Орлову и вернул дело прокурору.

Публикуем последнее слово правозащитника, с которым он выступил в Мосгорсуде.

«Это политический заказ»

Накануне этого суда я думал и сомневался, что же мне сказать в последнем слове, учитывая то, что все главное я уже все сказал раньше – перед вынесением мне приговора в суде первой инстанции. С другой стороны, нельзя исключать – может быть и действительно для меня последним, недаром я пришел я с сумочкой сюда.

Пожалуй, кое-что из того, что я говорил тогда, повторю и сегодня. 

Я ни в чем не раскаиваюсь и ни о чем не сожалею. Я не раскаиваюсь ни в том, что протестовал против войны, ни в том, что решился публично дать определение нынешнему политическому режиму в моей стране. Я не сожалею, что не уехал из России. Я горд тем, что многие годы отдал работе в «Мемориале» – замечательной гражданской организации, которую нынешняя власть в моей стране пытается уничтожить, но никак у нее это не получается. Я благодарен своим друзьям и коллегам, с которыми мы вместе прошли большой путь, работая для того, чтобы политические репрессии в нашей стране навсегда остались в прошлом. 

Нам пока не удалось этого добиться. Значит, есть много работы и для нас, и для тех, кто моложе нас.

Если же говорить об этом долгом судебном процессе, то, думаю, ни у кого не может быть сомнения в его политическом характере. Сейчас уже очевидно, что существует политический заказ на то, чтобы лишить меня свободы, уточняю – даже той относительной свободы, в которой мы все живем в России. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с апелляционным представлением прокуратуры. 

И возвращение дела в прокуратуру назад – что требует уважаемый представитель обвинения – ничего не меняет в исполнении этого политического заказа, лишь оттягивает его исполнение. Потому что, как я уже говорил, вполне очевидно, для чего прокуратура просит вернуть это дело.

Я уже говорил в прениях об этом замечательном, по-своему, документе. Это документ удивительный по степени беззастенчивости и саморазоблачения. Думаю, что он заслужил своё особое место в истории гибели, разложения, падения – даже не знаю, как лучше сказать – российской правовой системы в первой четверти 21 века.  

Стыд отброшен. Чиновник, обязанный защищать закон, не стесняясь заявляет, что негативные высказывания в адрес органов государственной власти сами по себе приравниваются к государственным преступлением.

Меня преследуют не за что иное, как за публичную критику действий власти. Этот политический заказ выполняют следственный комитет, прокуратура – каждому своя роль отведена.

Три года лишения свободы, которые мне по-прежнему грозят за антивоенный протест, в условиях нынешней политической системы России – это почти гуманизм по сравнению с приговорами Александре Скочиленко, Дмитрию Иванову, Илье Яшину, Алексею Горинову, Владимиру Кара-Мурзе и многим-многим другим моим товарищам. Надеюсь, что я могу назвать их всех этим словом «товарищ», хотя далеко не со всеми знаком лично. Мы товарищи отнюдь не по несчастью. Мы товарищи по общему важному делу, которое мы делали и продолжаем делать – протесту против войны, протесту против убийств, насилия, агрессии. 

Впрочем, учитывая мой возраст, три года – это не так уж и мало. А если вспомнить происходящее с другими политическими заключенными, то через какое-то время вполне может выясниться, что я, находясь за решеткой, вдруг начну оправдывать терроризм или призывать к насильственному свержению власти. А, значит, придется давать мне дополнительный срок. 

Вот, что для меня означает лишение свободы. И, возможно, после любого срока лишения свободы я на эту свободу больше не выйду.  

Но что же поделаешь?! Так сложились обстоятельства.

Так случилось, – я этого не планировал вовсе, – что был поставлен эксперимент. Я написал и опубликовал статью, в которой дал характеристику нынешнему политическому режиму в России. За это против меня возбудили уголовное дело и признали виновным в совершении «преступления против государственной власти».

Что это доказывает? По-моему, каждому здравомыслящему человеку очевидно: обвинительный приговор, – будь то штраф, будь то три года лишения свободы, – доказывает, что автор публикации был прав. 

Как я написал в своей статье, ссылаясь на определение, данное 28 лет назад Российской академией наук по заданию первого президента России, в число неотъемлемых черт, присущих фашизму, входит как применение насилия и террора для подавления любых форм инакомыслия, так и оправдание войны как средства решения межгосударственных проблем. И вот теперь судом первой инстанции мне был вынесен обвинительный приговор именно за то, что я посмел негативно оценить войну, начатую этой системой.

И теперь прокуратура просит вернуть дело на доследование по сути – назад в прокуратуру. Но в этом политическом заказе это ничего не изменяет, просто исполнение этого заказа относится на более длительный срок.

При этом обоснованием для приговора, по замыслу его заказчиков, должно стать то, что мотивом моих действий была политическая и идеологическая ненависть, которую я якобы питаю к российской государственности. 

Может быть, этот бред следовало бы +игнорировать, как прочие пропагандистские уловки людей, обслуживающих нынешнюю политическую систему. Но должен признаться, что данное утверждение в мой адрес меня лично задевает. Поэтому на это обвинение я отвечу.

На самом деле я – убежденный государственник. Я считаю, что правозащитник не может не быть государственником, потому что только сильная государственная власть, ограниченная законом, в состоянии обеспечить и защитить права и свободы граждан. А когда государство начинает совершать преступления против своих или чужих граждан, это признак не силы, а слабости. 

Современное положение вещей в России – лучшее тому доказательство. 

На мой взгяд, ласть боится. Боится свободного волеизъявления граждан – настолько, что уничтожило институт выборов. Настолько, что , под разными надуманными предлогами запрещает проведение любых демонстраций и митингов, сажает людей за слова. 

Власть слаба. Она не может и не хочет добиться хоть минимального уважения российского законодательства со стороны чеченского падишаха. Она освобождает убийц и насильников от уголовной ответственности с условием, что те пойдут убивать граждан соседнего государства, – а потом не может защитить население от насилия со стороны обезумевших людей, вернувшихся с войны. Она не в состоянии справиться с коррупцией и произволом собственных чиновников.

Я люблю свою страну и хочу для нее сильной государственной власти, основанной на праве, а не попирающей его.

Сейчас, к сожалению, дело обстоит как раз наоборот.

Обвинительный приговор мне будет лучшим доказательством правоты моих оценок ситуации в моей стране.