Трансляция суда на Олегом Орловым: 21 июля

В Головинском суде началось третье заседание по уголовному делу Олега Орлова. Оно пройдет в кабинете 518 на 5 этаже.

Планируется, что сегодня допросят второго автора лингвистической экспертизы, Александра Тарасова. 

Также мы будем вести трансляцию:

— Телеграм-канал

— Твиттер

На прошедшем заседании на вопросы отвечала его соавтор, Наталия Крюкова. Она назвала Джедаев «диджеями», заявила, что диссиденты по определению занимают антироссийскую позицию, и не смогла объяснить, почему в экспертизе столько плагиата. 

Напомним, сопредседателя ЦЗПЧ «Мемориал» Олега Орлова преследуют по статье о «повторной дискредитации» армии за его антивоенную статью. 

Его защищают адвокат Катерина Тертухина и главред «Новой газеты», нобелевский лауреат Дмитрий Муратов. 

***

Несмотря на то, что в зале остаются места, приставы перестали пускать слушателей. «Зал переполнен, вы что хотите, чтоб мы все сдохли?», — заявил один из них. Он угрожает вывести тех, кто просит впустить людей: «Ведите себя тихо».

По его словам, «в зале и так больше нормы».

***

В зал вошла судья Кострюкова

Заседание началось. Начинают допрашивать эксперта Александра Тарасова.

***

Тарасов: При экспертизе пользовался методикой Минюста, одна из авторов которой Кукушкина 

Прокурор: Достаточно ли было проводить лингвистическую экспертизу?

Тарасов: Да, анализировался текст, корпус текстов и внешние материалы не анализировались.

Прокурор закончила допрос. 

***

Муратов: Из анализа креолизованных текстов Вы переходите, логично, кстати, к паралингвистическому контексту. И сообщаете суду и следствию, что паралингвистический контекст создается паралингвистическими средствами.

Трудно с Вами не согласиться. Далее Вы конкретизируете эти особенности.

Текст создается (цитата) «свистом, смехом, шепотом, мимикой и

телодвижениями».

Не могли бы вы, уважаемый Александр Евгеньевич, нам продемонстрировать свистом и телодвижениями текст Орлова?

Можно помогать себе шепотом и мимикой. Ни в чем себе не отказывайте.

Тарасов отвечает, что в экспертизе не написано, что это указано в статье.

После повтора то же самое говорит судья.

Муратов: а зачем вы указали это в экспертизе?

Судья: Ну это общие понятия.

***

Муратов: Я правильно понимаю, что все, что вы листали как методику, в тексте Орлова не применялось.

Тарасов: Неправильно

Муратов: И чего нашли?

Тарасов: Ну вы читали экспертизу? Я ничего не ищу, я отвечаю на вопросы

Муратов: вы пишите «по средством действия». Как пишется предлог «посредством»? 

Судья сняла вопрос. 

Муратов: У вас написано, что «У власти должны находится люди». Как пишется «находиться?».

Тарасов: В чем вопрос?

Муратов: Как человек, который допускает грамматические ошибки, может решать судьбу человека?

Судья: Снимаю вопрос, это риторический вопрос

Муратов перечисляет, что в разных экспертизах Тарасов и Крюкова выступали как сексологи, религиоведы, антропологи и тд.

Муратов: Вот в данной экспертизе вы выступали как сексолог или как религиовед?

Тарасов отвечает, что в разных случаях к экспертизе привлекают разных экспертов, а сам он никогда не выступал в этих качествах.

***

В ней указано, что «автор осуществляет дискредитацию СВО», отрицает факты использования вооружениях сил для поддержания мер безопасности. 

Муратов: Это ваша цитата?

Тарасов: Да, а что?

Тарасов зацепился за то, что Муратов произнес РФ как «ЭрФе».

Тарасов: Кстати, когда вы утверждаете про грамотность, обратите внимание, что в русском языке буква «Эф», а не «Фе». 

Муратов: Спасибо, буду тренироваться 

Тарасов: Рад, что помог вашему совершенствованию

***

В ней эксперты также указали, что Орлов осуществил дискредитацию.

Муратов: Я правильно понял, что вы дали юридическую оценку?

Тарасов: Это лингвистическая оценка.

Муратов: Использование термина дискредитация содержится в обвинительном заключении. 

Муратов цитирует постановление Пленума ВС № 28. Там указано, что заключение не может быть допустимым доказательством в части, где есть выводы о юридической оценке деяния или о достоверности показаний.

Муратов: Известно ли вам об этом постановлении?

Тарасов: Известно. А где в выводах экспертизы слово дискредитация. 

Муратов: В выводах лингвистической экспертизы.

Тарасов: Это не выводы. Выводы отдельно в экспертизе.

***

Орлов: Вы себя позиционируете как эксперт-лингвист. Должен ли эксперт-лингвист четко и логично выражать свои мысли на русском языке?

Тарасов: Отличный вопрос. Он имеет отношение к делу? Нет.

Орлов: Почему в вашей экспертизе противоречащие друг другу фразы? Орлов напоминает про ошибку во фразе, что «Россия станет источником безопасности» — пропущено слово «угроза». 

Тарасов не ответил ничего четкого.

Орлов дальше цитирует экспертизу, где указано, что текст Орлова может вызвать стрессовую ситуацию и стрессовую реакцию у читателей. 

Орлов: Как биолог хочу уточнить. Ганс Селье, известный физиолог, выделил два этапа стресса. 

Орлов описал, что входит в эти этапы. 

Орлов: Как вы подбирали группы для исследования, проводили ли гормональные исследования? 

Далее Орлов приводит различные научные понятия.

Тарасов решил описать, как именно Орлов вводит читалей в стресс

«Вы замечательно это делаете», — заявил он. 

Тарасов: Выводите на эмоции «ой, у нас тут фашизм» — а читатели боятся фашизма. А дальше пишете, что СВО надо прекратить.

***

Орлов: тот же самый Селье говорил об эустрессе и дистрессе. 

Первый является благотворным, повышает устойчивость и адаптивность. А дистресс является вредным.

Тарасов: А в чем вопрос? Если вопрос читал я про это? Читал. 

Орлов: А не может ли моя статья положительно влиять на читателя и не может ли она использоваться как лечебное средство? Не порекомендуете ли вы ее как лечебное средство?

Тавров: Вы говорите какие-то медицинские, биологические вещи. 

Орлов: Ну вы же используете термины.

Тарасов: Стресс — не медицинский термин.

Орлов: Откуда вы взяли, что я позиционирую сам себя как занимающий антироссийскую позицию.

Тарасов: Человек, который называет Россию фашистской, вряд ли будет считаться пророссийским товарищем. Вы считаете, что утверждение «Россия — фашистское государство» — это пророссийская позиция?

Орлов: Да.

Тарасов: Ну-ну.

***

Орлов: на каком основании вы считаете мою фразу про «самые темные силы в моей стране» высказыванием, касающимся СВО?

Тарасов: Потому что у вас классическое создание образа врага. Вы создаете образ врага, а себе образ джедая.

***

Тертухина: В каком виде вам предоставили материалы для исследования?

Тарасов: В бумажном и электронном.

Тертухина: Можете вспомнить, какие именно?

Тарасов: Плохо помню. Потому что это очередная проходная экспертиза.

Тертухина: Что значит проходная? Человека сажают.

Тарасов: На самом деле, я никого не сажаю.  У меня много экспертиз, я все не запоминаю.

Тертухина спрашивает, какие научные статьи по лингвистике есть у Тарасова.

Он не может вспомнить, говорит, надо посмотреть: «их полно». 

Тертухина перечисляет статьи, которые нашла у Тарасова. 

Тертухина: Какие из них по лингвистике?

Тарасов: Все

Тертухина: Их шесть. Полно?

***

Тарасов: Да, он должен быть беспристрастным. Не должен выражать свое мнение.

Тертухина: Правда ли, что в справке в деле о Ликвидации ПЦ «Мемориал» вы обвинили «Мемориал», что он пропагандирует экстремизм? 

Тарасов: Секунду… Слово обвинять… Я не прокурор. 

Тертухина: Хорошо, утверждали. Вы говорили, что пропагандирует?

Тарасов: Я уже не помню, это очередная проходная экспертиза. Я даже не запомнил, как зовут Орлова. 

Тертухина: Как вы относитесь к правозащитным организациям?

Тарасов у судьи: Я должен отвечать на этот вопрос?

Судья: Мне непонятно, каких именно организаций. 

Тертухина цитируют статью, где Тарасов называет ряд организаций маргинальными. 

Тертухина: Так, какое у вас отношение?

Тарасов: Никакого. Для меня они маргинальные акторы. Вас обижает слово маргинальные? Маргинальные — выходящие за область знания эксперта.

***

Тертухина: Вы сослались на этих замечательных людей в своей экспертизе?

Тарасов: Нет, зачем, они и так всем известны.

Тертухина упоминает книгу о выборах, ссылка на которую есть в экспертизе и спрашивает, зачем давали эту ссылку. 

Тарасов: Его текст может быть использован в том числе в выборах.

Адвокат Тертухина упоминает юридическую статью и спрашивает, почему он ее упомянул и какое отношение она имеет к делу. 

Тарасов пытается найти это в экспертизе, но не может. 

Тертухина: Если бы вы ее пронумеровали, нам было бы проще. 

Тарасов: Ну не умею я пользоваться компьютером. Ретроград и олдфаг. 

Тертухина: То есть, вы вручную писали?

Тарасов: На коленке. 

Тертухина: Вы вручную писали, а кто-то за вас перепечатывал? Может, поэтому столько ошибок?

Тарасов: Ну, конечно. Вы опять даете оценку мне, а не экспертизе.

***

Тарасов: Есть такое понятие аллюзия. Когда автор что-то упомянул в тексте, он использовал слово, которое может содержать дополнительные смыслы, которые бытуют в данном социуме.Деление на светлое и темное - классическое форсирование образа врага, это деление на ингруппу и аутгруппу. 

Если читатель не помнит Ленина в октябре и прочее, для него будет непонятно деление на светлое и темное. Я бы мог обратиться к религиозному, но это мало кто знает. Поэтому я выбрал аллюзию, которую люди за 40 поймут. 

Тертухина: так кто в нашей стране Джедаи тогда?

Тарасов: Хороший вопрос. Он имеет отношение к делу?

Тертухина: Вы со мной согласитесь, что Россией должны править Джедаи? 

В зале все смеются.

***

 Она говорит о сноске, которую дали в экспертизе:

* «Ein Volk, ein Reich, ein Fuhrer» переводится как «Один народ, одно государство, один вождь» — лозунг, девиз нацистской Германии, отражающий поставленную нацистами задачу сплочения немцев в единую «народную общность». Под этим агитационным лозунгом 10 апреля 1938 года проводился референдум в Австрии по аншлюсу с Германией, он регулярно появлялся на плакатах с портретом Гитлера, лозунг появился среди австрийских членов НСДАП 29 июля 1936 года.

Тарасов снова говорит про аллюзию — Орлов дает четкую аллюзию на эту фразу.

Тарасов: Я не для его читателей его цитирую. Не всем понятно, поэтому я счел нужным сделать сноску.

***

Муратов: Вы говорите в экспертизе, что Орлов для обоснования негативной оценки действий армии использует в тексте стереотипы.

Далее Муратов привел в пример, какие «стереотипы» указал эксперт. Например, что военные действия не должны касаться гражданского населения, гражданской инфраструктуры, военные не должны осуществлять противоправных действий. 

Судья: Вы спрашиваете про личную оценку.

Тарасов: Я отношусь к этому как стереотипу. Не положительно и не отрицательно. 

Муратов: Вы говорите, что для создания негативного образа. 

Тарасов: Мне нравится ваша игра словами. Вы говорите «стереотип, стереотип, стереотип». Автор пытается вывести читателя из зоны комфорта и ввести его в стресс…

Муратов: Я об этом не спрашивал. Вы считаете, что военные должны совершать противоправные действия? Должны разрушать инфраструктуру?

Судья: Снимаю вопрос, это вопрос о личном отношении.

***

Тарасов: Неизвестно

Муратов перечисляет цитаты, которые скопированы в экспертизу из разных источников.

Тарасов: Здесь компиляция из разных источников и есть и моя интеллектуальная собственность.

Муратов: Компиляция — не ваша интеллектуальная собственность. 

У защиты и обвинения больше нет вопросов. Тарасова отпустили из зала.

Слушатель крикнул Тарасову вслед, что он забыл книгу. 

Пристав вывел его из зала, назвав «крикуном».

Обвинение закончило представлять доказательства.

***

Адвокат Катерина Тертухина заявила ходатайство с просьбой приобщить рецензию на заключение экспертов Тарасова и Крюковой и допросить ее автора, Ирину Левонтину. 

Левонтина — кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник, заведующего отделом Теоретической семантики Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН.

Прокурор не против 

Суд удовлетворил ходатайство

***

Она заключила, что у экспертизы крайне низкий научный уровень. Эксперты грубо нарушили не только методические рекомендации, но и общепринятые принципы научной работы: 

— материал собран некорректно;

— заявленные методы исследования не используются; 

— теоретическая часть не связана с основным содержанием текста; 

— анализ не подтверждается материалом;

— выводы не следуют из анализа и лежат за пределами компетенции лингвистики — в ее задачу не входит установление истинности высказывания, психологического состояния читателя и т. п.

«Пренебрежение базовыми для научного исследования принципами объективности, доказательности и полноты приводит к абсолютной недостоверности выводов, — указала Ирина Левонтина. — Авторы демонстрируют теоретическую беспомощность, слабое владение лингвистической терминологией и техниками лингвистического анализа. Текст написан небрежно, изобилует редакторскими погрешностями и даже содержит орфографические ошибки».

Тертухина: Эксперт сказал, что неважно; есть ли ошибки в экспертизе. Вы можете согласиться?

Левонтина: В принципе, могу. Но это говорит о небрежности, о несерьезном отношении к делу, неуважении к суду и профессиональному сообществу.   Человек если знал, что пишет с ошибками — мог попросить проверить.

***

Левонтина: Во-первых, принцип объективности. Авторы выражают свою личную оценку 

Во-вторых, заимствования. У этих авторов это встречается неоднократно, это всем известно. Базовый принцип — уважение к авторству. Нельзя

Брать чужой текст без кавычек и выдавать за свой. 

Судья: это не научная работа, это экспертиза.

Левонтина: Не согласна, экспертиза это своего рода научная работа. Нельзя брать текст и выдавать за свой. Тем более с сайта студенческих работ. За такое даже ученой степени лишают.

Левонтина говорит, что также был нарушен принцип полноты, так как авторы вырывали куски текста из контекста. Она говорит, что авторы не ссылаются на методики, вводная часть очень слабо связано с содержанием.

Левонтина упоминает кусок про интернет-сленг: «При чем тут он?»

Тертухина: Нам сказали, что они всегда так делают. И что так нужно. Это не так?

Левонтина: Нет. во вводной части должно быть то, что важно для исследования. А не просто нагонять объем.

Левонтина говорит, что сначала делаются выводы, а потом эти же выводы встречаются еще раз. 

Также Левонтина упоминает фразу про антироссийскую позицию, которую, по мнению авторов экспертизы, занимает Орлов. Она говорит, что, возможно, это сами эксперты считают, что правозащитники занимают такую позицию.

Левонтина также упоминает выводы экспертов о том, что Орлов осуществил дискредитацию. По ее мнению, авторы здесь делают выводы, выходящие за пределы экспертной компетенции. Вывод ничем не обоснован.

***

Тертухина: Вы видите здесь противоречия?

Левонтина: Это, конечно, ерунда 

Тертухина: Могут ли допускаться такие ошибки.

Левонтина: Ну стрелять за такое человека нельзя. Но мы стараемся не допускать такие ошибки.

Левонтина также добавила, что подготовить такую экспертизу за 4 часа, как заявляется, невозможно: «Вот я свою делала неделю, хотя вопросы у меня были более конкретные».

Также Левонтина задается вопросом, как вырванные из контекста фразы связаны с СВО?

Левонтина: Я могу долго продолжать. Автор экспертизы предполагает, что никто просто не будет читать такой объем. Это просто неуважение к читателю.

Судья: Кроме нас нет читателей.

***

А сейчас много специалистов — и она не понимает, почему за экспертизами обращаются к таким непрофессиональным людям, даже без профильного образования…

Левонтина: почему все время Крюкова, которая даже не владеет терминологией? Полно лингвистов и школ, которые этим занимаются. 

Тертухина: Последний вопрос. Как пишется слово креолизованный? Можно ли писать его и с «А», и с «О»?

Левонтина: Нет, от слова креольский. Но это вообще не имеет отношения к экспертизе. Креолизованный текст вообще ни при чем, так еще и написан с ошибкой.

Прокурор спросила, есть ли лицензия у Левонтиной.  Она ответила, что по закону она не нужна. 

Прокурор: Вы сейчас выражали свое мнение как кто?

Левонтина: Как специалист. 

Прокурор: У меня нет вопросов.

Допрос Левонтиной окончен.

***

Катерина Тертухина ходатайствует о приобщении лингвистического автороведческого заключения и допроса его автора Елены Новожиловой 

Елена Новожилова имеет высшее филологическое образование, высшее юридическое образование. Член Палаты судебных экспертов им. Ю.Г. Корухова. Аккредитованный эксперт Роскомнадзора.

Прокурор не возражает против допроса, но возражает против приобщения заключения.

Судья удовлетворила ходатайство

***

Новожилова, отвечая на вопрос Тертухиной, перечисляет выводы, к которым пришла: 

1. В ходе экспертизы Крюкова и Тарасов не исследовали объекты, которые передали на эту экспертизу при ее назначении.

Согласно постановлению о назначении лингвистической судебной экспертизы, на нее передавали копии материалов уголовного дела. Сюда мог входить только акт осмотра интернет-ресурса от 24 ноября 2022 года.

Протокол же осмотра интернет-ресурса от 7 апреля 2023 года не передавался — его составили уже спустя две недели после того, как была готова экспертиза Крюковой и Тарасова.

В заключении указано, что на экспертизу поступили «скриншоты (на 6 листах) страницы пользователя “Олег Орлов” в социальной сети “Facebook”» и ссылка. Эксперты исследовали только ее.

Но такую публикацию по этой ссылке не осматривали при составлении акта осмотра интернет-ресурса от 24 ноября.

***

2. В заключении эксперты не указали и не применяли какие-либо методики — соответственно, эксперты методикам не следуют.

3. Судебную лингвистическую экспертизу, назначенную постановлением от 21 марта 2023 года, невозможно выполнить за то время, за которое эксперты выполнили заключение от 21 марта 2023 года — этого времени хватает только на оформление текста после завершения исследования.

4. Также эксперт Новожилова установила, что логическая основа заключения разрушена, а выводы экспертов не являются научно и логически обоснованными, поскольку:

– не указаны и не применялись научные и судебно-экспертные методики;

– не применялись научные и судебно-экспертные методы;

– библиография случайна и не обеспечивает научную основу исследования;

– эксперты ссылаются на фильм «Звездные войны», что не является научной аргументацией;

– заключение написано лицом, у которого нет компетенции судебного эксперта-лингвиста, при этом нет практической возможности разделить авторский вклад обоих экспертов;

– отсутствие экспертной компетенции подтверждается тем, что авторы не владеют письменной русской речью — более сотни орфографических, пунктуационных и речевых ошибок, сделанных экспертами;

– эксперты выходят за пределы лингвистической компетенции в область права и в область психологии;

– допущены грубые фактические ошибки. Например, называют публикацию в интернете — газетной статьей.

– применяются обиходно-бытовые понятия, а не научные — так они маскируют отсутствие научной основы, придавая тексту внешнюю солидность (эффект наукообразия);

***

Судья: Вы сами все такие грамотные? Посчитаем, сколько у вас будет ошибок.

Муратов: Я готов, ваша честь.

Прокурор: В вас мы не сомневаемся.

Судья: В вас мы не сомневаемся.

***

 – используются псевдотермины, придуманные самими экспертами;

– то, что «военные действия не должны касаться гражданского населения,

гражданской инфраструктуры, военные не должны осуществлять противоправных действий», эксперты считают стереотипом, который в исследуемом тексте используется для дискредитации;

– выводы предрешены до начала исследования;

– части заключения логически не связаны между собой;

– выводы не являются логическим следствием исследования;

– в тексте заключения содержатся логические противоречия;

***

Новожилова: Если верить экспертам, то проведение всех стадий экспертного исследования и другие действия заняли при максимальной скорости чтения не более 16 минут, а при минимальной скорости чтения — менее 0 минут. И то, и другое физически невозможно. 

Значит, экспертиза проводилась в иной временной период и/или иным составом авторов.

Прокурор спросила про образование. У Новожиловой филологическое и юридическое.

Прокурор: Вы эти расчеты по времени делали как кто? У всех же разные способности. 

Новожилова объясняет, как рассчитывала.

Прокурор пыталась поймать Новожилову на незнании дополнений к методикам, но не вышло, Новожилова ответила на ее вопросы. 

Прокурор (грубо): Это ваше частное мнение, которое вы озвучили? 

Новожилова: Нет, ни в коем случае.

Прокурор: Заключение специалиста?

Новожилова: Да.

Прокурор: Хорошо. У меня нет вопросов. 

Допрос Новожиловой окончен.

***

Заключение не соответствует требованиям ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности», подчеркнула защитница.

Адвокат: Первое. Компетенции авторов не достаточны для исследования.

Наталия Крюкова окончила Московский педагогический институт имени Ленина по специальности «математика», она кандидат педагогических наук. 

У нее нет высшего профессионального образования в области лингвистики (филологии). В РИНЦ нет ни одной публикации Крюковой. Это значит, что и научной деятельности как лингвист она не ведёт. 

Крюкова даже не смогла назвать хоть одну публикацию в сфере лингвистики на заседании суда 3 июля. 

Более того, Крюкова сама сообщила, что у нее нет специальных знаний для лингвистической экспертизы:

«Традиционно у нас я как специалист по культурологии, я занимаюсь вопросом коммуникативной ситуации...», «…человек, проводящий экспертизу, должен владеть образованием. Первое — лингвистическим, это у нас специалист Тарасов Александр Евгеньевич за это отвечает».

Тертухина: У второго эксперта, Александра Тарасова, специальность переводчика-референта с английского и немецкого языков. 

У него есть степень кандидата политических наук кандидатская диссертация защищена в сфере политологии — «Международное сотрудничество в космосе после “холодной войны” и интересы России». 

В РИНЦ у Тарасова представлено восемь публикаций. Четыре из этих публикаций — тезисы докладов на конференциях. Это публикации по политологии и сферам, которые не поддаются однозначному определению — социология образования или культурология? — Но не имеют отношения к лингвистике.

***

Весь «анализ» сводится к двум вещам. Во-первых, не приводя никаких доказательств и никак не анализируя текст, авторы утверждают, что он пропагандистский. Понятие «пропаганды» в заключении нет. 

Во-вторых, авторы сообщают, что «Коммуникативная ситуация сводится к созданию у адресата негативного отношения к СВО на Украине. Для обоснования данной негативной оценки автор использует в тексте стереотипы, которые он использует при раскрытии тем, предложенных им к обсуждению».

В качестве «стереотипов» приводят необходимость соблюдать нормы международного гуманитарного права, мнение о том, что «у власти должны находиться люди, принадлежащие к “Светлой стороне Силы“», а также что «любое государство, идеология и политика которого приравнена к фашистскому, является угрозой для других стран, прежде всего европейских». 

«Не нужно быть лингвистом, чтобы понять, что это не имеет никакого отношения к анализу текста, тем более основанному на научных методах и методиках», — отметила Тертухина.

***

На допросе в суде 3 июля Крюкова сослалась на «методику Кукушкина и других». Однако в списке использованной литературы этой методики нет, и само заключение не имеет никакого отношения к этой методике.

Сегодня нам господин Тарасов на это заявил: «Ну и что?»

Кроме того, в тексте заключения эксперты утверждают, что использовали «лексико-семантический анализ», «грамматический анализ», «синтаксический анализ» и др.

3 июля Крюкова подтвердила, что методы и методики этих направлений в заключении не использовали и говорила об «общих подходах».

***

В разделе «Научная и справочная литература» эксперты представили случайный набор журнальных статей в неэкспертных СМИ и одну статью на юридическую тематику.

При этом в списке литературы фигурирует «Толковый словарь уголовных жаргонов». Но в заключении нет ни одного примера использования жаргонов — ведь в статье Орлова их нет.

Нет в статье Орлова и никакого следа эвфемизмов и дисфемизмов — но авторы указали в списке литературы статью «Дисфемизмы и эвфемизмы как способ языкового воплощения стратегии дискредитации в текстах политической сферы», к которой они якобы обращались еще 4 июля 2014 года.

Также эксперты ссылаются на «Звездные войны» — это недопустимо в рамках научной аргументации.

***

Авторам экспертизы неоднократно указывали на некорректные заимствования, например, с сайтов для нерадивых студентов, которые ищут рефераты. Тертухина привела четыре примера «копипаста».

Во-первых, они дополнили исследуемый текст тремя историческими сносками, не будучи историками. Например, про «Ein Volk, ein Reich, ein Fuhrer».

Также эксперты сделали сноску с исторической справкой по поводу указанного Орловым определения фашизма, чтобы обосновать, почему у термина нет официального статуса.

При этом оригинальный текст Орлова заканчивается фразой: «В тексте изложена личная позиция автора». Однако эту фразу эксперты не учитывали.

***

Во-первых, эксперты делают выводы по вопросам права. В постановлении Пленума ВС № 28 указано, что заключение не может быть допустимым доказательством в части, где есть выводы о юридической оценке деяния или о достоверности показаний.

Но Крюкова и Тарасов прямо пишут:

«Автор осуществляет дискредитацию СВО, выражает отрицание фактов использования Вооруженных Сил Российской Федерации в целях защиты Российской Федерации и ее граждан, поддержания мира и безопасности». 

Эксперты взяли на себя смелость юридической квалификации деяния Орлова, отметила адвокат, тем самым они сделали свое заключение недопустимым доказательством.

Тертухина: Эксперты выходят за рамки лингвистического анализа. Заключение оперирует терминами из психологии.

***

Орлов: Я не лингвист и не юрист. Но очевидно, что эта так называемая «экспертиза» ничтожна.

Орлов: В самом начале автор проявляет свое отношение ко мне и свою гражданскую позицию. Он указал, что якобы я сам себя позиционирую, что занимаю антироссийскую позицию.

Это не дело эксперта — давать оценку моей позиции. Я начал задавать ему сегодня вопросы. И он начал в ответ озвучивать свои общественно-политические взгляды.  

Тут объективность и близко не лержала, и в основе экспертизы лежит политическая оценка.

Прокурор: я не вижу никаких нарушений. 

Все смеются. 

Пристав: Кончайте смеяться!

***

Доказательства приводит стороны обвинения, сторона защиты. А суд делает вывод. Уважаемый суд, я считаю, что экспертиза считаются допустимым доказательством, а оценку вы будете ей давать в совещательной комнате.

Судья: Формально оснований исключать экспертизу нет на данном этапе. Оценку я дам позже. Но СЕЙЧАС оснований нет.

Защита просит отложить заседание, чтобы вызвать свидетелей.

Заседаете отложено, следующее состоится 18 августа в 12:00.